Словно в позолоченной клетке, куда меня посадил кто-то неведомый, очень злой. Могу выбраться, знаю, что смогу, но кто-то или что-то твердит мне, что я лишь обманываю сам себя. Чаще, с каждый днём всё ясней, представляю, что я сплю и, однажды, кто-то дотронется до меня в том, другом, настоящем и не параллельном мире, и проснусь, обниму того, кто разбудит меня и скажу обычное «спасибо», ведь этот кто-то избавил меня от кошмара, коим является моя настоящая жизнь. Во мне нет ничего необычного, нет чего-то творческого, неординарного, что может понравиться многим людям. Иногда, наверно, даже самая обычная серость становится яркой краской в глазах других существ, но вся проблема, вся невероятность заключается в том, что далеко мне до оригинальной и неподъёмной мысли и чуть ближе до серости. Получается, что я, грубо говоря, маргинал. Эта непосредственность ранит с каждым проклятым прожитым днём всё глубже и кажется мне, что этому нет конца, и даже кажется, что смерть – лучшее лекарство. Лучшее для меня, худшее для близких людей? Остаётся выбирать между собой и другими, но мне так страшно класть на себя ответственность за свои поступки, мне так страшно взрослеть. Ведь, может быть, все самоубийцы безответственные дети в телах взрослых или подрастающих людей?
Отправил сегодня письмо своему другу, который работает в одном чрезвычайно известном альманахе. Надеюсь, что работу мою не примут, нет, я даже уверен в этом, ибо работы моей в письме не было, а был лишь пустой листок. Сегодня на одного друга стало меньше. А свои две рукописи сжёг, осталась одна, которая оказалась пророческой. Рукопись так и называется «Потеря друга», наверно, именно она и положила начало этой небольшой истории. Пока я дошёл до почты, на улице потемнело. Наш небольшой город славился тем, что фонари до сих пор не включались «самостоятельно», а ходил один очень глупый человек и зажигал их. Этим  глупым человеком оказался я, ваш милый и чрезвычайно наглый друг. Никогда бы не пошёл работать на эту унизительную должность, да и вообще никуда, но родители поставили вопрос, как говорится, ребром. Или работать, или выгоняют из дома. Когда возвращался домой от почты, зажёг фонари и три раза упал. Моя складная лестница поломанная, еле выдерживает человеческий вес. Друзья мои бывшие смеются, что она создана только для моего веса, ровно-ровно.
Зажёг все фонари, как маг-кудесник и медленно побрёл домой. Имея длинные ноги, которые, как кажется, должны ступать очень смело и большими шагами, я же хожу очень медленно, будто плыву по воздуху, над землёй, поэтому друзья мои бывшие не любят ходить со мной и ругают меня по этому поводу, а вот милые девушки, любящие подолгу бродить по переулку, только рады моей медлительности. Кротко говоря, прогулка моя до почты со всеми вытекающими обошлась мне в четыре часа моей утерянной молодости, посему домой вернулся я крайне поздно, чем огорчил свою сестру, у которой очень чуткий сон, а я умудрился спотыкнуться и упасть на пол нашей общей комнаты. Поймав и почувствовав в темноте её укоряющий взгляд, глупо улыбнулся и быстро, даже не переодевшись, лёг в кровать. Сон тихо постучался в дверь, приоткрыл её, подошёл сначала к кровати сестры (услышал, как она громко захрапела, будто песню завыла), потом на цыпочках подбежал ко мне. Передо мной открылись деревянные огромные врата в царство Морфея.
Проснулся. От чего не помню, но проснулся. Это утро показалось мне самым мрачным, самым холодным утром за всю мою короткую жизнь. Конечно, это кажется мне каждый раз, когда я просыпаюсь, каждый раз, когда кто-то уводит меня из моего царства. Это солнце. Хоть оно и освещало всю землю, мне показалось, что оно лишь показывает людям, каково делать не надо. Кажется, я говорю бред, да, точно. Винсент разговаривает сам с собой, да и не только говорит, а произносит слова в своей голове, не имеющие никакого не смысла, несущие в моё настроение лишь один негатив. Сегодня день, второй день, когда я буду терять друзей. Кажется мне, что сегодня придёт тот друг, которого я обманул вчера, прислав пустой лист, и будет очень долго кричать и доказывать мне, что я глупец и окажется прав, чертовски прав. Настолько прав, что мои рассуждения закончатся сразу же, как только он хлопнет дверью в ярости и убежит к своим друзьям, которых у него очень много, по его словам. Надо быстрей вставать и идти тушить огонь в фонарях.
У меня есть специальная чугунная плошка, подаренная отцом на день рождение, с помощью которой фонари нашего города теряют свет, потому что солнце захватывает всю поверхность, и фонари больше не нужны. Каждый потухший фонарь – каждая причина для того, чтобы сброситься от куда-нибудь или разбить голову об камни, хоть и некрасиво это. Безумно боюсь тьмы, поэтому и решил быть повелителем света в нашей городе. Под моим чутким руководством несколько фонарей, несколько сотен зажигалок, несколько тонн бумаги, которую мне приносят люди. В моём городе нет злых людей, нет и добрых. Каждый человек – это лишь очередной приносящий лишь вред своим близким эксперимент, который заканчивается спустя несколько десятков лет. Недавно умерла девочка, которой не было и года. Мне очень захотелось, чтобы этой девочкой был я. Её плачущие родители так и поняли, что их ребёнок счастливейшее создание, оно покинуло этот мир, не успев узнать его.
Когда последний фонарь затух с моей, конечно же, помощью, встретил своего второго друга. Это очень красивый молодой человек, делающий всё идеально, чем особо нравился мне, любящего всякого рода великолепные идеальности, но не умеющего их вытворять в жизнь. Не забывайте, что я лишь человек, работающий с фонарями. Каждая прохожая особа женского пола, конечно же, обращает на него внимание и мило улыбается, надеясь, что он подойдёт к ней и заговорит. Он лишь шлёт каждой (именно каждой!) такой жительнице свою ослепительную улыбку и идёт дальше, а я лишь жмусь к стенке, чтобы меня не увидели.
- Эй, Винсент, - прокричал он издалека. Повернул голову к нему и увидел, что он медленно приближается ко мне, обнимая очень симпатичную барышню, почему-то мне неизвестную, ведь я знал в лицо всех жителей этого города. Спустился к ним и покачал головой в знак приветствия. Никогда ни с кем не здороваюсь, а только качаю головой. Не понимаю смысла желать кому-то доброго утра или вечера, или ночи, или даже просто сказать кому-нибудь, например, своему другу «здравствуй», - как твои дела?
- Делаю свою работу, - тихо пробормотал я и опустил голову. Не могу говорить и одновременно смотреть кому-то в глаза. Понял, что сказал совершенно не то, что хотел услышать мой в будущем бывший друг и мне это почему-то очень понравилось. Решительность ко мне вернулась, когда птица-мысль принесла в клюве мою главную идею до конца жизни: потерять всех друзей, - это новая твоя девушка? А как же вчерашняя Сэм?
- Какая ещё Сэм? Да ещё и вчерашняя! – пропищала очень противно и очень естественно девушка и её прекрасное лицо исказилось от злости. Перевел свой взор на друга, тот выпучил глаза, на которые легко прицепилась бы табличка «я не виноват», испепелил меня и начал что-то бормотать про то, что никакой Сэм нет, да и тем более вчерашней. – врун! Наглый врун!
Она резко вывернулась из его рук, ударила его по лицу и побежала в сторону леса. Мой уже бывший друг подошёл ко мне, прошипел что-то про то, что ненавидит меня, что мы больше не друзья, и побежал за ней. Этакий глупец. С ним мне было разойтись легче простого. Наверно, именно в этом и есть двойственность красоты. Я, человек по натуре своей недоверчивый и очень противоречивый, считаю, что красота губительна для человека, ибо многим кажется, что за прекрасными внешними данными скрывается пустота и, знаете ли, я полностью согласен с ним. Этот мой друг весь свой перфекционизм изливал на многочисленных девушек, при обольщении полноценно пользуясь своей внешностью, стихотворениями, которые заучивал для специально для флирта и комплиментов. Девушки падки на поэзию, особенно которая, по их наивному взгляду, писалась самим же чтецом и специально для них, и влюбляются в таких вот самодовольных мерзавцев. Влюблялись очень красиво (мои наблюдения за сестрой многое показывают): рассказывают своим подругам о том, какой её воздыхатель чудесный человек; пишут рассказы, песни, стихотворения; мыслят очень радужно и, конечно же, забывают о том, что может быть обман во всей этой любовной линии. Куда там! У них любовь.